Читать онлайн книгу "Удар молнии"

Удар молнии
Дмитрий Дубов


Это уже не те мягкие и тёплые стихи, что были раньше. Это иногда действительно удар молнии.

Стихи придумали люди с плохой памятью, так как рифмованные строки легче запомнить:) Это лишь предположение, но, действительно, именно в стихах передавались легенды о великих походах и славных героях. Это уже потом поэты выделились в отдельную касту, и им стало принято приписывать чуть ли не мессианские черты. Но как же это скучно! Иногда матерные частушки несут больше мудрости, чем напыщенные строки иных поэтов. Впрочем, сейчас многие из поэзии и знают лишь те самые частушки да тексты любимых песен, в которых, порой, ни смысла, ни рифм. Сам же я стал писать стихи, когда учился играть на гитаре. Красавчик, да ещё со своими песнями – первый парень на районе. И уже потом мне понравилось рисовать словами картины смыслов.

Содержит нецензурную брань.





Дмитрий Дубов

Удар молнии





О сборнике


Это уже не те мягкие и тёплые стихи, что были раньше. Это иногда действительно удар молнии.




Я хочу умереть по-другому


Друг признался однажды: боюсь умирать,
Потому что не сделал всего, что хотел,
И Старуху узнав, я боюсь закричать,
Чтоб не лезла в пропахшую потом постель.

Я ответил ему: все пути только к ней,
Ни бежать, ни бояться не надо – не стоит;
Я ответил тогда, но запало в душе,
И вопрос о Старухе меня беспокоит.

Помирать не спешу, но подумать боюсь,
Что придёт моя Смерть к пресловутому одру,
Иль залезу в петлю, или с крыши сорвусь,
Иль колёс наглотаюсь, как в обществе модно.

Пробирает озноб, когда думаешь: вот,
В этом тёмном дворе тебя и пристрелят,
А ещё есть машины, с кинжалом урод,
И все метят, все мерят, все едут и целят.

Я хочу умереть по-другому совсем, –
Я хочу в чистом поле под ливнем купаться,
Под сиреневым небом, под блеск ярких стрел,
Я в траве хочу таять, слезой растворяться.

А потом подниматься, как истинный дуб,
Простерев свои ветви к высотам незримым,
И увидеть, как смерть на ладонях несут
Мне две молнии с неба из глаз ястребиных.

И пускай разнесёт электрический ток
Все суставы мои на скупые останки,
Я хочу умереть, как последний пророк,
А не с розочкой в горле на зэковской пьянке.

Друг признался однажды: боюсь умирать…
Я ведь тоже боюсь, да признаться не смею:
В наше время, как хочется можно пропасть,
Но вот в поле – от молнии вряд ли сумею.

P.S. 52% всех поражённых молниями деревьев – дубы.




Пакет


Над Москвой пролетает пакет
Из "Пятёрочки"/
…………………"Дикси"/
…………………………"Магнита",
Его плоть – неопрятное сито;
Он – привет
Из вчерашних неряшливых лет,
Наша суть, что не будет убита.

Под пакетом – рассветная тишь,
Только дворники/
…………………голуби/
…………………………крысы
Суетятся уже, да актрисы
Старых крыш
Убелённые знанием выси,
Что сорвутся, пока ты молчишь.

Прогрохочет по рельсам трамвай
По бульвару/
……………улице/
…………………скверу,
Он везёт с собой скромную веру,
Но не в рай;
В новый день, в суеты нашей грай,
В освещённую жизни шпалеру.

На секунду коснётся пакет
Валентина/
…………Толика/
…………………Сеню,
Только бомж этим утром весенним
Не задет, -
Тело бросил под осыпью лет,
Воспарив под солнечной сенью.

Тихо дремлет уставший таксист
Из степи/
………..с горных троп/
…………………….....из аула;
Ему снится: с руки его сдуло,
А он – лист,
Но машину заносит, и – вниз,
Его память навеки уснула.

Просыпаются люди. Забыта
Будет ночь втуне прожитых лет.
Утра свет
Украшает весь город умытый;
Из "Пятёрочки"/
……………….."Дикси"/
…………………………"Магнита"
Над Москвой пролетает пакет.




Сетебос


Посвящается Дену Симмонсу.



В горечи сердце – ждёт и кусает.

(Роберт Браунинг, «Калибан о Сетебосе»).


Я – Сетебо?с,
Я – лёд фригидного огня,
Сплетенье мстительных ладоней.
Вселенная летит, звеня,
В грядущий траур преисподней.
Я зла хао?с.

Я – Сетебос,
Моё чудовищное сердце
Ни ненависть не знает, ни любовь,
Реву, и в каждом килогерце
Погибель миг обрящет вновь.
Я зла мороз.

Ужасный бог,
Восставший из преддверья
Иных вселенных, из кошмарных снов,
Вас не спасут ни вера, ни поверья,
И ваши души – в чашах для пиров.
Я зла итог.

Я тот, кого зовёт извне
Презрение людей к себе.




Дети 80-ых


Дети восьмидесятых –
псы обезумевшей эры,
Владельцы чумы и холеры,
убийца – каждый десятый.
Это такие игры,
в которых беззубый – смертен.
Шаг наш также заметен,
как след от сгорающей искры.

Мы не вернулись с фронта,
странной войны с собою,
мы убивались иглою,
день начиная с афронта…
Мы разучились влюбляться,
«финка» нам мать заменила.
Презренье течёт по жилам,
нас не научили бояться.

Мы заняли эту землю,
почти уже в полном составе.
И черви тоскуют с нами,
и темень со злобой внемлют.
Ровесники Перекройки,
К чему же в миру? мы стремились?
Зачем же на свет народились?
Чтобы пугались потомки?

Чтобы они спросили:
А люди ли это были?




Музыкант


Блюющий утром музыкант
Распадом дум рождён:
Не крут, не мудр и талант
Его не восхвалён.

Угар и алкогольный бред
Вобрали слабый мозг,
И кажется: под ним Конь Блед,
В руке же – тяжесть розг.

Он музыкой родит огонь
В сердцах слепых людей,
И топчет верный старый конь
Тьму лживых муз, идей.

Вдали виднеются врата,
Они падут к ногам,
А дальше – звёзды и года,
Всё в этом чистом ТАМ…

… Но холод ледяной струёй
прервёт мечтаний синь:
Блюющий, жалкий, но живой,
Несчастный и один.




Snickers


Я клыками похож на голод,
Ты – на «SNICKERS» в цветастой обёртке;
Не застрянешь в прожорливой глотке,
Коль обёртку стянуть под шёпот.

Шоколадная суть обольщенья
Так приятно хрустит, подломившись,
И вонзаюсь, ничуть не смутившись,
В карамель твоего ощущенья.

Стонет вязкость, и голод вторит;
Разурчались греховные плоти,
Тормозить на твоём повороте
Мне уже неподвластно. Не стоит.

Я всегда задавался вопросом:
Как «наесться» можно так скоро? –
И тянусь я неспешно, упорно
Вглубь за солодом. Это не просто.

Пожалел я, что сдёрнул обёртку,
Думал, съеденной хочешь быть. Грешен!
Но наткнулся на твёрдый орешек…
Положу теперь зубы на полку.

Да и кариес, будь он не ладен,
И лежу с «blend-a-medом» в палате.

P.S. Все права соблюдены, а торговые марки являются собственностью их многоуважаемых хозяев. :)




Бедное счастье


Беззубое Счастье
В прокуренной робе
Славы бычок
Затушило о пятку
Кирзовой удачи,

Достало с заначки
Смысл всей жизни
И отхлебнуло
Пару глотков
Любви, не иначе.

Сплюнуло на пол
Слёзы победы,
Подняло пятак,
Оброненный тут же
Жадностью в детстве,

И попылило устало
По тракту добра,
Вжав голову в плечи,
Свой срок отбывать
В заброшенном месте.

А Ненависть глянула,
Пожала плечами
И с Гордостью выпила
Горького бренди
За бедное Счастье.

Несчастье икнуло,
Поставило беды на нечет,
И – вновь повезло –
В почёте и чести
Одно лишь Несчастье.




Захотелось


Я хотел бы взорваться газом
В коммуналке умершей совести.
Да, чтоб сразу и всю заразу,
А не главами скучной повести.

Как хотелось бы стать нейтронной
В пролетающем мимо нейтрино,
С высшей миссией, благородной,
Забирать лишь необоримых.

В первый раз захотелось стать роком,
Справедливость сжимая в ладонях,
И карать безнаказанно, с проком
Тех, кто лучшее слабостью понял.

Я – вулкан, что взовьётся кометой,
Когда выйдет срок беззаконных,
Стал отныне новым заветом
Для всех чистых нормальнорождённых.

Только всё это было когда-то.
Не однажды, не в этой вселенной:
Всё взрывалось огнём благодатным,
Называясь богом нетленным,

Но его покупали, и снова
Беззаконие живо творилось…
Как взорваться так, чтобы слово
Чистоты и Любви воцарилось?




Беседа на мосту


Замок древний на холме,
Ров с убийцами под ним;
Солнце юга в вышине,
Замком этим я храним.
Выходил я из ворот,
На мосту стоял всю ночь;
Звёзды, сделав оборот,
Не желали мне помочь.

На мосту стою один, задумавшись,
И смотрю, как ночь вокруг черна;
Стены Бытия горят, разрушившись,
И змея печали мне верна.

Но с небес эбеновых спустился
Белый-белый ангел предо мной,
Мрак хотел прогнать его, сгустился,
Ангел покачал лишь головой.

Говорит: пришёл к тебе я с просьбой:
Тьму печалей разгони вокруг,
С миром в одиночку просто брось бой,
Ты себе – последний в жизни друг.

Отвечаю: жил я одиноко,
Никому не ворог и не брат,
Мысли проникают однобоко
Через щелку перекрытых врат.

И сказал, что сам не понимаю,
Для чего витаю в пустоте,
Небеса который год пытаю:
Где же смысл в этой высоте?

Ангел ухмыльнулся, скинул маску
С чёрного-пречёрного лица,
Ада не со слов познал он ласку,
А в глазах – усталость мертвеца.

Говорит: к тебе я послан адом;
Недоволен жизнью Люцифер:
То ли ты противник, то ли рядом,
Человек не может быть двух вер.

Солнце и Луна, – сказал мне демон, -
Исключают из друзей тебя,
И в глаза смотрел так долго мне он,
В бездну ада вовсе не маня.

Отвечаю: нет уж больше силы
Следовать стариннейшим путям,
Путь мой – от утробы до могилы –
Без подсказок выстрадаю сам.

Не советчик мне ни Бог, ни Дьявол,
Да и ты отнюдь не проводник,
В Бытии горящем дух мой плавал,
И гораздо глубже них проник.

Грозно зыркнул глазом Демон-Ангел,
И оскалил горестную пасть,
Вспыхнул, словно адо-райский факел,
И взлетел, не взяв над мною власть.

Замок древний на холме,
Ров с убийцами под ним;
Солнце юга в вышине,
Равновесием храним,
Выходил я из ворот,
Застывая на мосту…
Я не тот, увы, не тот,
Кто идёт от зла к добру.




Я больше вам не верю


Я больше вам не верю…
Никому.
Во мне сгубили это чувство
На корню.
И человеку, ангелу, зверью -
Не в силах я поверить
Ни-ко-му…

И больше не поверю
Ни за что,
Хоть Истиной предстаньте,
Всё равно.
Век рыцарский прошёл
Не сам собой,
Его сгубила ложь,
И фальши бой.

Я больше не поверю
Никогда,
Маячит ложь за дверью -
Так всегда:
Ты будешь слаб, силён, или хитёр,
Тебя обманут вновь,
Как приговор…




Фридриху Ницше


Сплетеньем тонких мыслей
Ты убивал мораль,
Рождая вновь её
Сверхверой в человека;
Ведущая сквозь ад,
Болезни магистраль
Позволила взнестись,
Порвав оковы века.

Из крови своих вен
Сооружал мосты,
Дабы облегчить путь
Грядущих поколений;
И с Тьмой Небытия
Уж говорил на «ты»,
Узрев пророков Лжи
В грязи и на коленях.

Но человек – лишь раб
Отчаянной мечты,
Не выдержать ему
Свободного сознанья;
Прости, но на тебе
Цветут вовсю цветы,
И не пройти уже
За абсолютным знаньем.

Огнём непонимания
Остался ты в веках,
И бродят с микроскопом
По книжным перекрёсткам;
Затих твой гулкий шаг
На сонных берегах…
Философ – только эхо;
Людей поймущих – горстка.




Индифферентность


Я индифферентен,
Тотально латентен,
И в общих вопросах
Я не компетентен.

Зато я астрален,
Хотя закандален;
И в спорах с Сансарой
Бываю скандален.

Влечёт сенсемилья
До Канта и Милля,
И ей не мешает
Ноль восемь промилле.

Смеётся склеротик,
И вторит невротик;
Тому и другому
Заткнул бы я ротик.

Но…

Я индифферентен,
И с силой клевретен,
И всплеск эманаций
Почти не заметен.




Простым ответам


Когда каждый вопрос
Застревает в мозгу,
Как нарыв, как болезненный яд,
От ответов бегу,
Каждый преданно прост,
И на памяти плёнку отснят.

И куда убежать,
Раз решили давно,
Что ответом на смерть будет – месть?
А любовью дано
Только плоть услаждать,
И не верно, что Высшая есть.

Только каждый вопрос
Оставляет в душе
Незакрытую рану вины.
И не важно уже,
Это внутренний спрос,
И болезнь моя – спазмы страны.

Нет, не месть, и не гнев,
Эта плата – слаба;
Равнодушье – фальшивый билет,
Я, любовью раба
Эту боль одолев,
Вырываю из сердца ответ.

Правда, каждый вопрос
Застревает в мозгу,
Как нарыв, как болезненный яд,
И, смутив мелюзгу,
Он скрывает свой рост,
И ответов простых жуткий смрад.




Танго с граблями


Кипящий туман встаёт над страной,
Как буйства стихии рассвет,
Но в мозг раскалённой иглой
Втемяшут ответ:
Той страны вовсе нет.

Раскинется ложь от нейронов до звёздных
Величьем одетых бездонных глубин,
Но ты понимаешь, не поздно
Тот мир, что любим,
Спасти и быть с ним.

И снова безумное танго
Со старыми граблями веры,
А ржавые зубья ранга,
Как в ящике лицемеры.

Нас мчат по свободному кругу,
К запертой мыслями клетке,
И в танго бросает друг к другу
Бездомного да калеку.

О, вы, возжелавшие крови и славы,
Горите в аду несбыточных грёз,
Нам вашей не нужно отравы,
И ярости слёз,
Мы строим над вечностью мост.

Не поздно опомниться даже в паденьи,
И не идти заблуждениям вслед,
Признаться не стыдно в своём пораженьи,
И забыть этот бред,
Что нас как бы нет.

Рассеятся вскоре туманы,
Откроют цветущий сад,
И будет смотреться странно
Танцующий с граблями раб.




Танцуй


I куплет:

Пульсирующей змейкой боль
Свивается в мозге в клубок,
Не вспомнить секретный пароль,
Хоть муза не жалеет ног.
С неё летит всё одеянье,
Она уже в танце легка;
И тело наполняет желанье,
И кружится в такт голова.

Она уподобилась боли:
Свивайся, чтобы вскинуться вновь,
А ноги – сплошные мозоли,
Как сердце, познавши любовь.

Припев:

Танцуй, Терпсихора, танцуй
Босиком на битом стекле,
Покажи мне и себе
Танец пламенных струй.
Танцуй, Терпсихора, танцуй
Раскалённым углем в руках,
Пусть трепещет искренний страх,
Жгучий твой поцелуй,
Танцуй…

II куплет:

Я пойду искать вдохновенье
К музам других искусств,
Твоя жизнь, Терпсихора, – мгновенье,
Но очень велик твой искус.
Себя ты бросаешь упруго
То вправо, то влево, то – вниз;
Глазами взяв за душу друга,
Ты с ним отрываешься ввысь.

И вот, когда выпита сила,
К моим упадёшь ногам,
Но ты уже не красива,
Я свой танец тебе не отдам.

Припев:

Танцуй, Терпсихора, танцуй
Босиком на битом стекле,
Покажи мне и себе
Танец пламенных струй.
Танцуй, Терпсихора, танцуй
Раскалённым углем в руках,
Пусть трепещет искренний страх,
Жгучий твой поцелуй,
Танцуй…




Преграда


Действительность стирается из разума,
Реальность уходит курить.
Ты вырвался из клетки от фатума,
Но разучился жить.
Стихи писать не легче снова,
А всё, будто в первый раз.
И ты уже не слышишь зова,
Вокруг лишь зола и грязь.

Все файлы из компьютера – в корзину,
Все рукописи – сжечь.
Иди к Рубикону в низину,
Его тебе не пересечь.
Зависнешь во мраке постылых
Сиреневых стен,
И, чтобы отыскать посыльных,
Потребуется жизнь твоих вен.

Действительность стирается из разума,
Цели за сумраком сна,
Любой новый ход – сразу мат,
Но никак не война,
А если услышишь ты песню,
Что помогала идти,
Откликнется ядов смесью
В твоей усталой груди.

Ещё один безветренный день
Покажет тебе,
Что Рубикон твой не тень,
Подобен реке.
И переправу искать -
Уже не всерьёз,
Просто ложись отдыхать,
Темнея от слёз…




Окончательный ад


Когда ангел в руки возьмёт автомат,
Когда дьявол будет выращивать розы,
То наступит тогда окончательный ад,
И кровавыми будут и слёзы, и звёзды.
Я возьму у Земли то, что ей не отдать,
Я спою все те песни умерших на поле,
Здесь всегда обречён кто-то страдать
Для того, чтоб вы жили на воле.

Мы один за другим доставали мечи,
Но не сталь, а чернила губили.
Кто-то словом плевал, кто-то словом лечил,
А кого-то словами любили.
У кого-то остался берег ещё,
На котором стоять можно твёрдо,
Ну а каждый из нас уже обречён:
Шторм и бури сегодня на море.

Поле брани уже не пересечь;
Пали все, кто хоть что-то да стоил,
И кругом вокруг нас иностранная речь,
И остался один в поле воин.
Я возьму у Земли шёпот мёртвых бойцов,
Передам по наследству вершителям судеб,
Ведь страдает за всех тот, кто к боли готов,
Благодарности ждать он не будет.

И один за другим все пророки уйдут,
Вам останутся глупые пачки бумаги;
Окончательный ад расплескается тут,
Не важны все слова об отваге.
У кого-то останется в мыслях вопрос:
«Что же делать? – Погибнуть, иль сдаться?»
Ангел взял автомат, из окопа встал в рост,
Я ответил бы, коли остался б…




Осколки


Осколки льда в моём сердце,
И мне ни за что не согреться.
Взывает небесная даль
К глазам, затаившим печаль.

Осколки стылы и остры
Терзают, словно медсёстры,
И солнце глядит через щель
На взявшую душу метель.

Любовь ушла к краю света,
Устав в ожиданьи ответа,
Теперь проповедует боль,
И чувства холодную голь.

Друзья обернулись волками,
Их место за облаками
На бледной и мёрзлой луне –
Грустить о безлюдной земле.

Осколки льда в моём сердце,
В аккорде не хватит терций,
Чтоб звон их чуть-чуть приглушить,
Чтоб с болью смириться и жить.

И сердце откажется биться,
И кровь в тех же льдах растворится,
Что выкуют вечность в душе,
Там хватит осколков уже.




Паруса


Если мне оборвать паруса,
Я останусь в штиле ночном.
Отвернутся святых образа,
Все победы покажутся сном.
И за бортом мину?вшей судьбы
Мои тропы ринутся вспять
Не фарватером гордой ладьи,
А усилием боли стенать.

Моя власть, как людей над собой,
Только людям не нравятся сны.
Им хотелось бы слышать прибой
И решать чудеса, что ясны.
А без паруса ясной души
Только память водить по пятам
Той бессуетной мягкой тиши,
Что вернётся ко мне, или к Вам.

Но вернётся не радостным днём,
Не пробить ему тягость начал,
А придёт слова вычурным сном,
Показав ненарока оскал.
Тут мы боремся только с одним,
Со своей несмеяной-душой,
Часто средство и цель породним,
Не приняв колеи никакой.

Умножая историю лжи,
Укрепляя её берега,
Миражи, нет, скорей, гаражи,
Где мы лепим из эго врага.
Оборвите, скорей паруса
Своих мыслей, души, эго, снов,
И на штиль закрывайте глаза
Мёртвой фразой: я не готов.




Плод греха


Что о жизни мечтать на планетах,
На которых ни разу не были,
О холодных, как трупы, кометах,
Никогда что любви не ведали.

О бескрайних просторах вселенной –
Никогда нам туда не добраться,
И о тайне вечной, нетленной,
До которой не докопаться.

Ведь не знали мы о запретах,
Когда плод греха отведали…
Что теперь говорить о планетах,
На которых ни разу не были?




Потеря – 2


Омрачён единственной потерей
Мой лучащийся жемчужным светом путь,
И на выложенной бархатом постели
Моя совесть силится уснуть.

Но смириться не дано с пропажей,
И во сне своём кричит: «Беда! Беда!»;
С той я был в бою всегда отважным,
Но всё в прошлом…
Вера умерла.




На смену


На смену серому дню
Пришла ночь неправды и лжи;
Куда себя деть? – укажи,
По ком снова слёзы я лью?
Там, подо мной облака,
Полные горечи вдов,
Их безупречный покров,
Скрывает плесень слегка.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66642464) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения